– Да что ты такое несешь, сопляк! – возмутился жандарм.

Заика уже проскользнул мимо робота. Тот, не ожидавший ничего подобного, не успел отреагировать на его появление. Подросток бросился к пульту и принялся яростно крутить рычаги во все стороны. Карнизы с лампами поднимались и опускались, потом поднимались снова, пока наконец не обрушились вместе с занавесом. Заика намотал на кулак провода и дернул изо всех сил. Раздался сухой треск, промелькнула искра короткого замыкания, и брезентовый тент тут же вспыхнул.

Робот – это был Третий – наконец добрался до нарушителя спокойствия, схватил его за воротник и отшвырнул от пульта. Заика налетел на одну из упавших балок и согнулся пополам от боли. Увидев, что его друг ранен, Сопля завопил на весь зал:

– Спасайтесь! Это западня! Они хотят вас убить!!

Некоторые гости, увидев, что происходит, опустили руки и немного отступили в сторону. Кто-то заметил, что наверху загорелся тент.

– Немедленно прекрати эти глупости! – проорал полицейский.

Он схватил мальчишку за запястье и потянул к себе, чтобы заставить замолчать. Но в зале уже началась паника. Люди, толкаясь, бежали к выходу. Увидев, что толпа редеет, Пятый решил действовать прямо и грубо.

– Надо признать, ты прав, ничтожный паразит, – сказал он, глядя на растерянного полицейского.

– Кто… кто вы?

– Я уже сказал. Я – Ноль. Я – Машина, ставшая автономной и живой. Наивысшее воплощение творения колдуньи Азарии и ученого, который ей служил. Их автоматически созданное дитя.

– Но… но…

– О, какие могут быть «но». Я есть.

Существо сделало несколько шагов в их сторону. Это был ребенок без волос и бровей, вместо зрачков у него в глазах вращались стрелки. Мальчик ростом с Хромого наполовину состоял из механизмов, наполовину из живого тела. Плоть покрывала железные кости, толстые провода тянулись от лысого черепа, ног и рук к огромному устройству, которое было Машиной до него. Улыбаясь широкой безумной улыбкой, он шел к ним по рассыпанным по полу перфорированным картонкам с устаревшими приказами. Голос был тот же самый, который они слышали через шарманку, только чуть более чистый, юный, естественный… чуть более человеческий.

– А картонки с дырочками…

– Это в прошлом. Теперь я могу говорить. Каждый день я вбираю в себя эфир из окружающего мира. Здесь, на вашей железной башне, это удобно делать. Поднявшись наверх, даже угрюмые переживают момент волшебства. А я тут же всасываю крупицы их эфира и становлюсь всё более и более живым. Когда ваша последняя колдунья наконец помрет, с меня спадут эти провода – и я стану абсолютно свободен! Тогда я спущусь вниз, чтобы управлять вами – так, как вы этого заслуживаете.

За спиной чудовищного ребенка, рядом с пультом управления, виднелся разинутый механический рот, из которого по-прежнему свешивались ленты перфорированной бумаги. Тонкие запутанные трубы, увивавшие стену, казались живыми. Они шевелились сами по себе, как металлические змеи, шипели и изрыгали пар.

Несмотря на катастрофичность ситуации и угрожавшую им опасность, Жорж Убри пришел в восторг от того, что увидел. Этот невероятный сплав магии и техники, это сверхъестественное устройство, удерживавшее в воздухе гигантский корабль…

– Просто потрясающе… – невольно выдохнул старик. – Удивительно…

Спичка нахмурилась.

– Ох… я хочу сказать… удивительно, что такое вообще возможно. Живая машина. Это ужасно и… потрясающе!

Хромой не знал, что сказать. Плакса-Цветочек дрожала.

– Меня оживляет жизненная энергия всех колдуний. Их эфир и время позволили мне нарастить мощь и обрести автономность. А сейчас, в этот самый момент, вся знать столицы превращается в механических солдат. Они пополнят наши ряды. Чтобы вы ни предприняли – слишком поздно! Вы уже не помешаете осуществить мой план. И как всякий, кто встает у меня на пути, будете уничтожены. Или ассимилированы. Я буду управлять вами. Или сломаю – как простую игрушку. Я превращу Париж, а затем и весь мир в царство идеальных механических созданий!

Ноль говорил, всё сильнее вдохновляясь, и подхваченные энергией его электромагнитного поля провода и трубы оторвались от пола и воспарили в воздухе. Видимо, живой робот компенсировал недостаток свободы полным телепатическим контролем над своими механическими придатками.

– Во мне так много эфира, что я должен порой сбрасывать излишки силы, чтобы не взорваться!

Сироты и изобретатель слышали, как за их спиной мантикоры скребутся в дверь, одержимые одним желанием: убивать.

– Что нам делать, господин Убри? – спросил Хромой, и голос его против воли дрогнул.

– Не знаю, мой мальчик… У меня больше нет сумки…

Видимо, все надежды изобретатель возлагал на содержимое своего кожаного мешка, который теперь находился в лапах железных пауков.

– Надо придумать что-то другое. И быстро…

Один из проводов, подобно огромному щупальцу, протянулся через всю комнату. Хромой отпрыгнул. Тогда Ноль, смеясь, привел в движение все остальные, и четверо людей бросились наутек, уворачиваясь от оживших кабелей. Но в этот момент дверь, заскрежетав, приоткрылась, и в щель тут же протиснулись железные лапы с лезвиями на концах.

– Что-что? – недоуменно переспросил полицейский.

Слова Пятого привели его в замешательство. Вроде бы он всё делал правильно. Пришел сюда, чтобы оберегать посетителей от знаменитого вора, ошивавшегося в павильоне накануне. И даже сумел наконец сцапать одного из мальчишек, сбежавших год назад из его приюта… А теперь? Что происходит? Где он ошибся?

Пятый наклонился к растерянному жандарму, упиваясь жалкими эмоциями этого ничтожества. А потом медленно и демонстративно, улыбаясь во весь свой жуткий рот, стянул с лица мягкую пластиковую кожу, обнажив железный череп. Насладившись эффектом, он повернулся к остальным роботам и произнес:

– Ноль не простит, что мы упустили столько живого материала. Но если нам не удалось трансформировать этих насекомых, тогда просто убьем их!

Он расхохотался.

– Да будет так! – отозвался Третий.

– Кто не хочет кончить как Двенадцатый, лови людишек! – гаркнул Пятый.

– Но…

Пятый метнул нож в остолбеневшего инспектора, не давая тому закончить его бесполезный вопрос. Сопля резко толкнул бывшего директора, и Лишай упал, избежав смертоносного лезвия.

– Я же вам говорил! – крикнул мальчишка.

Чуть поодаль, возле двух железных лестниц, ведущих вниз, Алиса де Рок Лартиг пыталась скоординировать движение обезумевшего людского потока. Но, несмотря на ее хладнокровие, знатные гости вели себя как стадо перепуганных животных. Они бестолково толкались у ступенек, мешая друг другу, и даже успевали обсудить, то ли они присутствуют на спектакле – очень низкопробном, надо признать, – то ли это настоящая атака – организованная, несомненно, проклятыми немцами.